|| ТВОРЧЕСТВО || ЭТАЖ 1 || ЭТАЖ 2 || ЭТАЖ 3 || ЭТАЖ 4 || ЭТАЖ 5 ||
Эрик умер
Автор: Ксения
Поезд, пуская клубы дыма, остановился у перрона. С подножки спрыгнул крепкий, среднего роста юноша и подал руку девушке. Тоненькая, совсем девчонка, но в её зелёных глазах была недетская серьёзность. Сын вырос, и иногда у Эрика возникало ощущение, что не было того времени, когда в его жизни не было Володьки. Он вздохнул, запахнулся в плащ и вслед за сыном двинулся по платформе.
Володька остановился у дороги, ожидая извозчика. Сзади послышался хриплый голос:
-Куда?
-Что?- переспросил Володя, оборачиваясь.
-Куда вам ехать?
-На площадь Оперы.
-Идёмте, у меня лошадь недалеко.
Когда они зашли за угол, извозчик дёрнул Владимира за рукав, увлекая вниз. И вновь стремительный бросок удавки, и резкий рывок.
-Молодец, сноровку не потерял,- весело сказал «извозчик» приятным, звучным голосом, похлопывая по плечу Володьку, который пытался унять дрожь в руках и стягивая с запястья шнур.
-Отец,- воскликнул Володя,- Не умеешь ты обходиться без своих шуточек!
Эрик рассмеялся, обнимая сына, потом повернулся к Ане и проговорил негромко:
-Рад, наконец, увидеть вас, Аня. Мы уже заочно знакомы по Володькиным восторженным письмам. Ну, что же мы стоим? Идёмте, Мег уже заждалась.
Володя в задумчивости бродил по дому и не мог понять, что с ним творится. Ведь именно сюда он так стремился, но сейчас не ощущал никакой радости. Его ужасно угнетало ночной отъезд из родной страны, больше походящий на бегство. Никто в доме не замечал его угнетённого состояния. Никто, кроме отца. Володька всё ему честно рассказал.
-Даже не знаю, что тебе посоветовать.- задумчиво ответил на это отец.
И, пожалуй в первый раз в жизни, Володька не знал, что делать. Точнее, была одна мысль, но на её осуществление у Володьки пока не хватало решимости. Только через пару недель он понял, что другого выхода нет. О своём решении он не сказал никому, только написал короткую записку отцу.
«Я понял, что мне делать. Врядли мы когда-нибудь ещё увидимся. Пусть Анечка живёт у вас. Прощай. Володя».
Когда Эрик читал эту записку, сын быстро и решительно шагал по перрону. На душе у него скребли кошки, но от принятого решения было спокойно.
-Владимир Сергеич, вы? Откуда?
-Всё оттуда же, Матвей. Ко мне никто не заходил?
-Как же, заходили. Жандармы каждый день наведываются.
-Сегодня уже были?- обеспокоено спросил Володя.
-Нет, не было ещё. Что же это твориться-то, а?
-Убийца я, Матвей.
Конюх остановился, потрясённый, а Володька, усмехнувшись, двинулся к дому.
-Так бежать вам надо!- крикнул ему вслед Матвей.
Володька остановился на секунду, помотал головой и пошёл дальше. Едва он успел войти в свою комнату, как дверь распахнулась, и появились трое жандармов. Володя спокойно вышел им навстречу.
-Соболев?- хмуро осведомился первый.
Владимир кивнул.
-Владимир Сергеевич? Вы арестованы по обвинению в…
-Не стоит, я знаю,- перебил его Володя.
Через час он осматривал стены своей камеры. Осмотр его разочаровал, но за свою жизнь Володьке приходилось ночевать и в более неприятных местах, так что он спокойно лёг на расстеленную шинель и попытался заснуть. Суд был назначен на утро. Но Володя напрасно считал, что его приключения на этот день закончены. Уже ночью к нему подсадили ещё одного арестанта.
-Сергей,- коротко представился он, когда дверь камеры с лязгом захлопнулась.
-Владимир Соболев,- буркнул Володька, которому было не до разговоров.
Сергей присвистнул.
-Так это вы, тот самый? Который сына Шереметьева убил?
-Наверное,- равнодушно отозвался Володя.
Сергей протянул ему руку и Володя, удивлённо взглянув на него, ответил на рукопожатие.
-Вы, может, слышали обо мне? Я – Кравчинский.
-Сергей Кравчинский? Как же, слышал.
Володьке не было дела до политики, но о неуловимом революционере слава шла по всей России.
-Попались всё-таки?
-Ничего, весело отозвался Сергей,- они решат устроить показательный суд, как же, такой успех. А к нему готовиться надо. Сбегу. А если и не получится, наша идея стоит того, чтобы за неё умереть.
Они проговорили всю ночь, а утром Володьку увели.
Неторопливый пожилой судья с сочувствием смотрел на парнишку-подсудимого и искренне жалел его. Наверняка отправят в ссылку, в Сибирь, постараются влиятельные родственники убитого. На суде он сперва был спокоен, потом появилась в глазах обида и растерянность, а после оглашения приговора, злость. Фрол Григорьевич за долгую службу много видел таких лиц, но помочь именно этому ничем не мог. Через десять лет из этого юноши выйдет разочарованный в жизни старик. И, прежде чем его повели обратно в камеру, Фрол Григорьевич повёл его к себе. Шереметьев проводил его презрительным взглядом и процедил в спину:
-Ничтожество…
Парень косился на судью с ненавистью. Фрол Григорьевич вздохнул, налил ему чаю и сказал:
-Клянусь вам, моей вины в этом нет. Я, как мог, смягчил приговор.
Владимир безучастно держал в руках чашку, смотрел на судью уже спокойными, пустыми глазами и молчал.
-Я могу предложить вам один вариант… Каторга сломает вас, но если вы согласитесь…
Он замолчал, не решаясь произнести этого.
-Ну же,- поторопил его Володя.
-Начинается война, губительная для России. И вы можете пойти добровольцем. Там у вас будет хоть какая-то вероятность выжить.
Володька улыбнулся задумчиво и ответил:
-Наступают страшные времена. Со мной в камере сидел человек… Будущее за ними. Самодержавие свергнут, дворяне попадут в опалу, народ будет править Россией. Но, что мне до этого… Я согласен.
Эрик проснулся посреди ночи. Он сам не знал, что именно заставило его подняться и пойти в комнату сына. Какое-то смутное беспокойство. Комната была пуста. Эрик знал, что сын уйдёт, но не ждал. Что так скоро. Пробежав глазами записку, он снял маску, стало трудно дышать. И, скорей всего от непривычки, ведь они всегда жили втроём, резко обернулся на шум и успел краем глаза зацепить падающую Анечку. Он быстро надел маску и бросился к девушке. Она открыла глаза и испуганно спросила:
-Где Володя? Кто это был?
-Это… Это был я. А Володя уехал.
-Как?- вскрикнула она,- Куда?
Эрик поднял Аню на руки, перенёс на диван и встал рядом.
-Успокойтесь, Анечка, он сделал свой выбор. Ему это подсказало его сердце. Он любил вас и не забыл, вы будете жить с нами.
И, увидев, что девушка намерена спорить, выпалил:
-Он так хотел.
Анечка сникла, закрыла глаза и спросила что-то одними губами. Эрик переспросил.
-Почему «был»? Почему вы говорите о нём в прошедшем времени?
Эрик отдал ей записку, встал, отвернувшись и услышал… Это было нечто среднее между криком, плачем, стоном. Эрик вздрогнул, будто его ударили.
-Не плачьте, Анечка, это его решение. Он бы всё равно не смог жить, как прежде. Но что-то мне подсказывает, что мы ещё его обязательно увидим.
Как хотелось сейчас Эрику действительно в это поверить!
Он вышел из невысокого барака рано утром. Яркое, горячее солнце било в глаза, медленно поднимаясь с Востока. Володька хмуро сплюнул сквозь зубы и зашагал в сторону штаба. Там он узнал о предстоящем наступлении, получил винтовку и, вернувшись в барак, сел за письмо домой.
«Любимая, родная моя. Я подлец, я не имел права уезжать, не попрощавшись, но пришлось, ведь одно твоё слово и я бы остался. Зато теперь я спокоен – моя вина снята, меня чуть было не сослали, но судья посоветовал идти добровольцем на фронт. У нас здесь тихо, ещё ни разу не видел ни одного японца. Ребята у нас боевые, только они шли воевать за Родину, а я… Даже не знаю, за что я воюю. Но ты не волнуйся, я обязательно вернусь. Очень тебя люблю, надеюсь, у родителей тебе будет хорошо, ты им понравилась. Не бойся отца, он странный, но на самом деле замечательный человек. Не думаю, что эта война продлится долго.
Да, чуть не забыл. Не пиши мне, мы, кажется, собираемся наступать, там письмо потеряется. Ну, до встречи.
Любящий муж твой, Володька».
-Соболев,- рявкнул над ухом офицер,- Ты что, особенный? Все строятся на плацу!
Володька засунул письмо в конверт, подхватил винтовку и бросился бежать вслед за остальными.
-Володька, иди сюда.
Он догнал Аскера, нового своего друга и запел громко и отчаянно.
Глубокий, приятный голос его разносился над строем. Припев грянули так дружно, что спугнули воронов, рассевшихся вдоль дороги в предчувствии скорой добычи.
Как всегда, Володька сошёлся характером с полной своей противоположностью. Именно таким был Аскер. Порывистый, резкий, в отряде его в шутку звали Чёртом. Володьку же, который не курил и от спиртного наотрез отказывался, прозвали сперва Святошей, пока не узнали, как он попал на войну. Тогда его здорово зауважали, даже немного побаиваться стали. Но сейчас все были нервически веселы, у одного началась истерика, пришлось вернуть его в лагерь. Дальше шли молча, в состоянии подавленном. Только Володька с Аскером идут себе, смеются, друг над дружкой подшучивают.
-Вот ведь, всё им веселье,- переговаривались в рядах.
Но тут засвистели первые пули, стало уже не до разговоров. Впереди показались первые враги. Хотя, какие там враги?! Володька не испытывал к ним никакой ненависти, люди, как люди. Но тут царапнула по плечу пуля, красная пелена ярости закрыла глаза, и Володька первый ринулся в атаку. На него бросилось сразу трое, он раскидал их легко, будто и не заметил и побежал дальше. Аскер прикрывал друга со спины. Только через несколько минут Володька остановился, поняв, что они уже далеко оторвались от своих.
-Аскер!
-А,- отозвался он, тревожно озираясь.
-Пропали мы.
-Не умирай раньше смерти,- процедил Аскер, перезаряжая ружьё.
Японцы, заметив их, двинулись, медленно окружая незадачливых солдат. Аскер и Володька встали, спина к спине, вытянув перед собой сабли. Бились долго, отчаянно, руки обоих покрылись кровью, к месту схватки уже спешили русские, отбить своих, когда Володька почувствовал, как сзади осел Аскер. Резко развернулся и тут же получил удар в спину. Не вскрикнул, не застонал, только вымученно улыбнулся бескровными губами. И, меньше чем через минуту, когда свои уже пробились вперёд, оттаскивая закадычных друзей, кто-то взглянул на Володьку и вскрикнул. Через всё лицо проходил широкий, сочащийся кровью разрез. И особенно страшно выглядела алая кровь на его бледном лице. Аскер не потерял сознания, его рубанули по ногам косо, почти плашмя и он намертво вцепился в друга, шепча:
-Не умирай, слышишь, Володька? Ты только держись. Всё, отвоевались, теперь домой поедем…
Бывают люди, рождённые под счастливой звездой. Но Володька к таким явно не относился. И, когда на их небольшой отряд напали японцы, Аскер, из последних сил стоящий на ногах, тащил друга, пока не свалился сам. Его подхватили под руки и потащили вперёд, не обращая внимания на крики. При отступлении не до криков.
Володька пролежал без сознания целые сутки. Очнулся на следующее утро, с трудом открыл глаза из-за запёкшейся крови. Дотронулся пальцами до лица и охнул от дикой боли. Вокруг была лишь голая степь, покрытая мёртвыми телами. Встать сил не было, но он понимал, что ползком далеко не уйдёт.
-Ой, живой! Бабушка, тут один живой,- услышал он звонкий мальчишеский голос,- Слышь, ты живой? Русский?
-Да,- выдавил Володька и потерял сознание.
Очнулся вновь он в избе, над его лицом появилась голова мальчишки. Голубоглазый, с белыми, выгоревшими волосами, спокойное широкоскулое лицо. У Володи почему-то появилась мысль, что звать мальчика должны непременно Иваном. Он прошептал высохшими, потрескавшимися губами:
-Как… зовут?..
-Ванька,- весело ответил мальчик.
Володька слабо улыбнулся и вновь закрыл глаза. Проснулся он оттого, что кто-то тронул его за плечо.
-Парень, ты живой ещё?- голос был не звонкий, Ванькин, а старческий, надтреснутый. Перед Володей, видимо, была та самая бабушка, которую звал Иван.
-Как… наши? Кто победил?- прошептал он.
-Где? Эх, милый, да с того боя уже трое суток минуло.
-Как?!- вскрикнул Володя, порываясь подняться,- Я же… должен…
Силы оставили его, он повалился обратно на кровать.
-Ишь, как скрутило парня,- жалостливо сказала бабка.
-Он выживет?
-Не знаю, Ванюша.
Старуха истово перекрестилась на икону.
-На всё воля божья.
